Неоднозначно, но интересно







Политический журналист – человек особенный. У меня сегодня утром в кармане были последние пятьсот рублей, а на них надо заплатить за телефон, купить сигарет, выкроить денег на бизнес-ланч, короче говоря, как-то прожить пару дней до зарплаты. А мне тут звонит из Москвы один замечательный человек, имя которого, вы, конечно, знаете, но я не буду его называть. У него есть двести миллионов долларов, а у меня есть пятьсот рублей. Жуть какая между нами пропасть: он ездит на машине с мигалкой и федеральным номером, а я – на автобусе, он позавчера видел президента примерно так же близко, как я вижу каждый день кондуктора. Но мы с ним сейчас вроде бы как равны – он мне звонит и просит написать о чем-то, а я ломаюсь и капризничаю – у меня такая, знаете ли, социальная месть.



читать далееПолитический журналист – это такое связующее звено между простыми нормальными людьми и теми, кто ими руководит. Я, как и вы все, пью водку «Зеленая марка», курю «Мальборо Лайтс» и считаю, что восемь долларов за бизнес-ланч – это уже дороговато. Но у меня в телефоне есть номера мобильных семи депутатов Государственной думы, одного губернатора, и двух руководителей федеральных партий, а у вас, наверное, нет. Вот, в принципе, и вся разница между нами. Гордится тут особо не чем. Я бы с радостью обменял эти номера на телефоны симпатичных блондинок, но что делать – такая работа.



Я вам больше скажу: если бы мои визави из властных кругов знали, чем я занимаюсь в свободное от работы время, им бы дурно стало. Я, например, как-то раз прыгнул в грязную реку Исеть прямо в рубашке, брюках и с мобильным телефоном в кармане (привет водке «Зеленая марка»). Потом пять минут скакал на детском надувном батуте и содрал до крови все локти. Давеча курил что-то с рэгги-музыкантами. Однажды беседовал по телефону с депутатом Госдумы голый, в боа и с обнаженной девушкой рядом – без «Зеленой марки» тогда, конечно, тоже не обошлось. Моя хорошая подруга, дизайнер Аня Лазарева, называет такие моменты словосочетанием «снимая маску политического журналиста».



Иногда, впрочем, понимаешь, что мои знакомые на машинах с федеральными номерами ведут себя не лучше. Как-то раз один такой замечательный политик при мне, выпив бутылку марочного коньяка, изображал своим немолодым телом шест для девушки-стриптизерши, которая была частью нашей веселой компании. А через два дня я с удовольствием лицезрел этого достойного мужа на телеканале «Россия»: он что-то рассказывал в камеру, и в глазах у него светилась, поблескивая, государственная мысль.



Политические журналисты – в общем-то, уникальная прослойка людей. Они обслуживают одновременно два социальных лагеря. С одной стороны, своих читателей, которым интересно узнавать про сильных мира сего. С другой стороны, этих самых сильных, которым очень нужно, чтобы мои читатели узнавали про них самое доброе и светлое. В результате, мои коллеги оказываются чуть ли не единственными простыми смертными, к которым политики и крупные бизнесмены испытывают настоящее уважение. Журналистов даже побаиваются. Вы представляете, меня, человека с 500 рублями в кармане, чуть-чуть побаивается долларовый миллионер. Спрятавшийся во мне социалист упивается этим фактом.



Конечно, журналисты порой побаиваются своих героев побольше. Мы наших политических персонажей условно делим на две категории – те, которые «секут фишку», и те, которые «совсем андроиды». Секущие фишку понимают, что у нас своя работа, а у них своя. Если ты – депутат и у тебя целая куча успешных предприятий, то уж привыкай: тебя будут и в хвост, и в гриву. Как-то я написал про известного уральского предпринимателя Валерия Савельева, что его дочь встречается с внуком свердловского губернатора Сашей Росселем. Там даже имелись какие-то смутные намеки на подростковую беременность. На самом деле, эти двое оказались просто друзьями, но г-н Савельев нервничать по поводу публикации совершенно не стал. Он знает, что из-за таких безобидных вещей на журналистов обижаться глупо. Сечет фишку.



У других же бывают проблемы с восприятием действительности. Один из наших обиженных героев как-то позвонил моему коллеге (столь же молодому, как и я – ему тогда был 21 год) и пригрозил: «Скоро, дорогой, мы к тебе приедем, и напомним, что такое девяностые годы. Ты помнишь девяностые годы?». «Я тогда еще в школу ходил», - без обиняков ответил мой коллега. «Ну хоть «Бригаду» смотрел?» - не унимался обиженный. «Я больше «Бумер» люблю», - спокойно отвечал коллега, чем заставил взбешенного собеседника положить трубку.



Политических журналистов бьют и убивают, это факт. Если вдуматься, глупость: уже давно практически никто из наших журналистов не пишет то, что ему хочется: абсолютное большинство пишет то, за что им платят. Я могу заявить это с полной ответственностью. Конечно, бить и убивать логичнее заказчиков текстов. Но нападают именно на журналистов, сигнализируя, таким образом, их хозяевам. Поэтому когда моих коллег избивают в подъездах, они страдают не за свободу слова, как очень хочется думать: они страдают за точку зрения своих клиентов.



Вообще, мне смешно сегодня слышать что-то о политической цензуре в России. Я как политический журналист заявляю: мне никто не может и никто никогда не пытался запретить написать, например, что президент – лжец. Другой вопрос, захотят ли мои заказчики, мои клиенты, платить мне за публикацию таких мыслей. Какой-то особой дилеммы здесь нет. Условно говоря: если я хочу писать о «кровавом путинском режиме», я иду в какое-нибудь либеральное или социалистическое СМИ и работаю там на деньги Невзлина. Если я хочу писать о консервативных ценностях и государственности, я иду в газету «Известия» и работаю на деньги близкого к Кремлю олигарха Потанина. В этом моя личная свобода как политического журналиста в России XXI века – я могу выбирать своих клиентов.



Постоянное общение с этими самыми «клиентами», кстати, хорошенько меняет сознание. Начинаешь мыслить какими-то чудовищными для нормального человека категориями. Весь мир вокруг делится на группировки, центры власти, сферы интересов, группы влияния, и прочие политические категории. Завоевание сердца любимой превращается в спланированную пиар-кампанию. Общение с людьми начинаешь рассчитывать, исходя из своих стратегических интересов. В любом действии соперников интуитивно ищешь элементы разыгрываемой «многоходовки».



У политтехнологов, политических журналистов и политиков своя, особенная логика, ее трудно передать в нескольких словах. В чем-то она чересчур конспирологична, но в целом помогает постичь картину мира. Тут главное не увлечься: когда к отношениям с близкими людьми начинаешь машинально применять схемы GR, government relations, приходит время насторожиться.



Мы, политические журналисты, люди вообще во многом ущербные. Вот вы за рюмкой чая обсуждаете, возможно, футбол, или косметику, или баб, или новую коллекцию Ermenegildo Zegna, или как Колян из второго подъезда Хриплого замочил, а мы вот зачем-то обсуждаем аппаратную игру в администрации губернатора, перспективы «оранжевых революций», феномен Владислава Суркова или шансы «правых» на выборах 2007 года. Сказать честно? Это – самые бесполезные темы для обсуждения, которые только можно себе представить.



Я вообще не могу назвать нашу профессию чересчур полезной. За исключением нескольких островков независимой прессы (вроде «Эха Москвы» или «Коммерсанта», глубокий им поклон) политическая журналистика сегодня превращается либо в чистой воды пиар, либо основательно «желтеет», занимаясь описанием ресторанных драк депутатов. Ни в том, ни в другом я не вижу ничего особенно интересного, но почему-то нас читают, и нам неплохо платят за нашу работу. А значит – снова будут деньги на «Зеленую марку», и я снова буду звонить, обмотавшись боа, своим сановным героям. Чтобы рассказать вам об их жизни в своих материалах.